1968 30.8. Прибытие из летнего отпуска в училище. Вхожу в роту. Начинается обычная в таких случаях кутерьма и неразбериха. Кто-то что-то сдает, тот получает, а тот еще только думает, этому то, а этому это. Только и слышишь радостные возгласы: «Ба, Серега! Здорово, Вовка! Ну, как жизнь? Как отпуск? Отдохнул? Женился? И прочее». Весело в такой суете. И бывает она только перед отпуском (не то) и после него (вот). Два раза в году. Наш взвод приезжает последним, задерживаются Ильин и Парамонов, с которыми все, в общем-то, ясно. Начинается уборка, чистка, мойка. Все и так уже свежевыкрашено, выбелено, постарались товарищи оставшиеся, товарищи абитуриенты приложили ручки. Столько дел, такой беспорядок! Сегодня ходили далеко в лес за метлами. Я, Орлов, Хохол (Иван Сурженко) и Толик Сытько. Мне понравилось. Таких 20 веников соорудили, колодезную воду по дороге пили...
31.8. Радостная весть! Наш взвод снова первый! Первый! Разве это не здорово? Да, я горжусь, что я в передовом взводе. И ничуть не умаляет эту гордость то обстоятельство, что я знаю всю подоплеку наших дел. Общий балл 4.0! Подведение итогов будет 4 сентября. А мы в карауле. Жаль! Рота тоже первое место. Здорово живешь!
2.9. Начало учебного года. С утра был митинг. Ночью прошел дождь, и было довольно свежо, а вообще здорово. Гулко падают перед строем слова генерала, полковника Теренина – «С новым учебным…!», «Ура!» Большинство новых предметов. Новые сапоги натирают ноги. Прибавилось уверенности, уже смотрю на младшие курсы с чувством превосходства. Что значит 3 курс! На самоподготовке нечего делать… Вечером лекция о международном положении.
5.9. Замечаю, что по иностранному языку новый преподаватель. Дни стали заметно короче, а по утрам уже прохладно. В кронах берез много желтых прядей. Незримо отступает лето, по утрам плац затягивается туманом. Вечером слово за слово и провели 2 часа в разговорах с Геной Ерошенко из 3 взвода, их с десяток, кто поступил из армии, но он отличается прагматичностью, сдержанностью и не многословием.
6.9. Собрался было в наряд с пятницы на субботу, да нашлись «грешники», кому наряд положен в наказание. Получилось, что я оказался свободным. Записался на сутки в увольнение. Правда, все еще может быть. Теперь на СП перерывы по 10 мин. Это ново! После обеда полчаса передыху. Это уже обязательно! И тренажи по 45 минут, совсем отвыкли. Вспоминаю первые дни первого курса. Совсем было туго с тренажами. Сегодня после обеда Гончарук читал о культуре поведения, о воинских традициях. И хорошо то, что он приводил массу примеров из своей службы. На многих это сильно действует. Вечером кросс 3 км.
13.9. После обеда был училищный служебный сбор. Наша рота объявлена передовой на курсе, взвод – лучшим на курсе. Все отличники получили знаки «Отличник СА». И Фантон (Володя Владимиров) тоже. Как нам хлопали!
16.9. Вот и прошло воскресенье. Буквально ничем не занимался. Не читал, не учил, не работал. Утром были соревнования по метанию гранат на дальность. Я метнул на 57 м. Потом занялся стиркой, отгладил х/б. После обеда, правда, отвлекся от этого пустого безделья. До ужина мы бродили с Яковлевым по окрестностям. Были даже за танковым стрельбищем, а это за 7 км. Как чудесно в лесу. Много дубов, реже встречаются ели, сосны. Очень сыро, лягушек тьма-тьмущая. Видел ели и сосны, иссеченные осколками, клочья бомб и снарядов. Как на войне. Там прохладно, тенисто, сумрачно под сводами деревьев. А в поле – небо голубое-голубое. Заросли боярышника, вокруг ковыль. Вконец уставшие мы вернулись к самому ужину.
17.9. Сегодня ужасно холодно, как в конце октября. На зарядке мы не знали куда деться – форма-то № 2. Едва разогрелись бегом. Новый преподаватель по деталям машин! Она ведет практику. Я прямо без ума от неё. Такая роскошная женщина, во всех отношениях, а как поразительно хорошо знает свой предмет. Мне просто неудобно, что у меня такие посредственные знания по сопромату. После обеда по распоряжению старшего начальника перегружали картоху из одного бункера в другой. Затеяли игру – кто в кого попадет? Попали… в Валентина Бухтиярова, чуть глаз не выбили, сейчас лежит с головой перебинтованной. А на улице б-р-р-р, мерзнут нос и руки.
20.9. День сегодня был солнечный, по-осеннему хороший. Начну с подъёма, просыпаюсь я теперь рано, за полчаса до подъёма. Долго ворочаюсь, закрываю глаза, жду команды. Вот уже свет зажгли в коридоре (темно уже по утрам), вот пришел дневальный будить замкомвзвода. Стараюсь вскочить шустро – так быстрее уходит мысль о «тепле под одеялом». На зарядку выхожу, непрерывно зевая (напасть какая-то). Руки обязательно в карманах... Уже форма № 3. На улице строгая, утренняя, прохладная и бодрящая свежесть. Незаметно проходит время до начала занятий. Часов в 11 солнце успевает подняться довольно высоко. Вот сегодня, шли на физо в казарму… Под лучами солнца медленно просыхают бетонные плиты, что устилают дорогу. Блестят капли влаги на березах, желтеют листья – и на деревьях, и на земле. Через всю дорогу протянулись нити паутины. Гулко и безлюдно. Все в аудиториях, мелькают лишь старшие офицеры в новых, с иголочки, плащах... С тента, которым накрыт ГСП, густо валит пар. Тент намок за ночь и сейчас, под солнцем, он быстро сохнет. Хорошо… хорошо дышать, идти в строю в ногу, шутить, смеяться...
24.9. А сейчас я в наряде. Первый наряд по роте в этом учебном году. Сделать его хочу образцово-показательным. Вечно просыпаются желания нечеловеческие. Сейчас напишу письма и, засучив рукава, принимаюсь за ночную работу. PS. Сегодня на деталях машин нам поставили 23 двойки! Всем досталось. «Делать надо домашнее задание». И все это наша новая «педагога».
28.9. Без шинели уже туго. Сплю я теперь калачиком. А вчерашней ночью проснулся где-то часа в 4 утра и начал читать про себя «Песню о буревестнике». К чему это? Увольнения меня лишили из-за этой несчастной двойки. Вот Прибытковский, разжалованный сержант, ходит курсантом уже с полгода. Столько лишений на него выпало! Только за барабанами он преображается. Не узнать человека… И, вообще, мне очень нравится слушать их: А. Ляшенко – кларнет, Б. Руткевич– гитара, П. Терзиян– фортепиано, В. Панькин – баян, В. Прибытковский – ударник. Импровизируют, собираются вокруг них курсанты, слушают и загораются…
14.10. Только что из караула. Столько спортсменов и освобожденных, что едва-едва наскребли состав караула. Сторожевой пост № 6, охранял новое здание столовой. Это совсем рядом с караульным помещением и КПП. В эту субботу в клубе был вечер. Ребята говорили, что такой массовый наплыв гостей был впервые за эти прошедшие 2 года. Да я и сам видел, как бесконечными стайками торопились девушки... Всех курсантов переодели в мундиры. Отныне так будет каждый выходной. Мне не хотелось думать, что в клубе весело, играет оркестр, мелькают улыбки. Начался мелкий, но частый дождь. Все затянуло редким туманом. Поднимался ветер. То и дело фары легковых машин, подъезжавших к КПП, словно прожектора, освещали верхушки берез. Плащ постепенно намокал, становилось тоскливо. Очередную смену стоял уже после полуночи – с 2-х до 4-х. Вовсю шлепались капли. Напротив столовой, за дорогой, хаотично покачивался фонарь. Он то выглядывал из-под козырька, то прятался. От него бежали пугливые тени на стены, листья, дорогу, лужи. То и дело ветер, осерчав, стряхивал воду с берез. Было слышно, как дружно сыпались капли, часто-часто. Южный теплый ветер налетал порывами.
18.10. Старшина в своей требовательности превзошел самого себя, лично гоняет зазевавшихся после отбоя в коридоре. Меня разбирает смех, когда он принимает строевую стойку в нижнем белье.
20.10. После обеда шоссе, что рядом, натужно гудело. Бесконечной лентой тянулись топливозаправщики, пустые трейлеры (уже без танков), грузовые и специальные машины... Это возвращалась часть тыловых и специальных подразделений округа, что обеспечивали ввод войск в Чехословакию.
24.10. На занятиях я откровенничал с Фантоном, никакой серьезности, надо будет отсесть от него. После обеда было комсомольское собрание роты, посвященное 50-летию ВЛКСМ. Почетные гости – полковник Кореньков, подполковники Калашников и Ефименко, подрывник наш. Все чин по чину. Пожалуйста, выбил из нас полковник обязательство стать отличной ротой к апрелю 1970 г. А это шутки что ли, иметь 37 отличников? Меня давит смех, неужели нельзя видеть разницу между старым средним училищем и новым высшим? Выступающих было много.
1.11. Словно вернулось лето. Тепло-тепло. Не ощущаешь воздух вокруг себя. Если бы такой была вся осень! Фантон сказал, что на площади в городе было людно и весело, гремел салют и столько глаз, море людских глаз. Ахмет (Ахмадуллин Великам) сам не свой. Завтра к нему приезжает жена. Жена! Вчера чуть было не схлопотал 5 нарядов на работу. Пошел на развод подменить В. Воробьева… За невыглаженные брюки… П. Осьмухе – 5 нарядов, мне – 5 нарядов, В. Федорову – 2 суток ареста. Хорошо, что Кириченко снял это взыскание. Не по делу наложено. Не могу понять таких людей.
7.11. Вчера было торжественное собрание в честь Октября! Зачитали приказ и все оживленно загалдели. Кириченко представили к награде. Вот так-то! Всем нашим младшим сержантам пожаловали звание сержанта, Терзиян и Донауров стали старшими сержантами. Фантон тоже сержант.
5.12. В госпитале... После обеда приехал навестить меня Фантон. Расстроил окончательно новостями. Даже неохота думать про училище. Тактик троек наставил, каждый день МИВ, караулы, дежурная рота, натянутые до предела отношения в роте, бега, собрания – черт те что. Отстал порядком. Яковлев – старшина, Ильин– замкомвзвода, Перерва – командир отделения? Вот еще что! Этого не ожидал, меня избрали секретарем комсомольской организации взвода…
28.12. Выписался сегодня. Безденежье, занял один рубль у Сережи Капраленко... Приезжаю в училище: новый командир отделения, новый замкомвзвода, новый старшина, новое место, тумбочка... Новая фотогазета о жизни в лагере. Исчез набор значков. И тут началось светопреставление. Уже 3 года здесь и никак не привыкну к мысли, что работу в роте не переделаешь. Все мчатся куда-то, тащат, скребут, поливают, смывают, красят, лакируют топоры, точат лопаты, трут стекла, моют стулья. Баборико командует в Ленкомнате... Сплошная разноголосица... То ли к Новому году готовятся, то ли к инспекторской проверке. Я получил свое вещевое довольствие и занялся шитьем, одновременно перевариваю новости.
1969 22.1. Уже середина недели. На всех парах бежит время. Снова детали. Завтра положено сдать проект, но я не сдам. Вчера после обеда ротный сделал разбор прошедшей проверки. Рота из 6 сдаваемых дисциплин 5 сдала на «хорошо» и одну на «уд». На «уд» и песню спела. Приказ: в воскресенье после обеда 2 часа петь песни на плацу! «Я не позволю! Я добьюсь, как можно!?» и другие обязательные в таком случае слова. А вечером всех молодых коммунистов собрал Волощенко – учеба в системе партийно-политического просвещения. По вечерам у брусьев и перекладины очередь. Каждый норовит подержаться подольше. Смотрят телевизор, бренчат на гитарах, дым столбом из вестибюля, самые добросовестные с железом ведут игру. Здесь с Красовским надо бодаться за гири 32 кг. Железные мышцы у него, но в рывке у меня результат лучше. Пусть тренируется! Разрешили оставаться до часа ночи. Сегодня шаг вперед сделали человек 30. Замыслов никак не хочет уступать место после отбоя в классе СП... Сегодня 3 взвод сдает уже КПЗ по тактике. Сессия смотрит в лицо.
29.1. Наш караул с 28 на 29. Первый взвод дополнял второй. Я остался и предвкушал сутки на свои дела, на чертежи. Фантон – дневальный на КПП училища. Без злого умысла я увел у него рейсшину. А он вообразил, что я преднамеренно похитил эту, необходимую теперь всем, деревяшку. «Казик подлый...» – надо было слышать выражение его голоса. Я до сих пор улыбаюсь. До обеда чертил мало – осилил пару подшипников да зацепление. После обеда пошел на КТП вместо Михайлова. А там без дела не посидишь. Ночью потеплело и днем стало плюс, подтаивает. Начали вывозить снег, чистить дороги. Все посыпают дорогу солью и снова скребут. Арестованные долбят с утра до вечера, конвойный Ванька Сурженко, с примкнутым штыком, маячит неподалеку. Серый снег, серое небо, серые шинели, серые ворота, серое зданьице КТП. То и дело подъезжают машины и требовательно клаксонят. Приходится бросать скребок и идти отворять ворота. А потом снова тюкать... Начинает падать снег и устилает только что вычищенную дорогу. Зачем я её скоблил? Приходит смена. Наш преподаватель Серафим Калашников навел ужас предстоящими парковыми занятиями и вождением. О...!
3.3. Вчера В. Голован устроил тревогу. Она оказалась учебной и в половине восьмого сыграли отбой. Сегодня на обед рота строилась уже на улице. Во время строевой Владислав Сухаревприколачивал скворечники, забравшись на верхотуру. Очень натянулись отношения с моим командиром отделения. Этот несчастный барчук... Хотя и понимаю, что надо подчиняться, выполнять, но сознавать превосходство, которого на деле нет – ужасно. Получил еще 2 суток отпуска, команда по гранатометанию заняла 1 место в училище. Сегодня чудесный день. Под окнами радостные скворцы, которых развелась уйма. Робко зазеленели газоны, начинает движение сок в березах. Вдоль тротуаров появились будущие настурции, зеленоватые стрелки, которые теперь будут с каждым днем на моих глазах расти и расти. «Для того, чтобы проявление человеческого духа можно было назвать подвигом, в нем должны содержаться два обязательных момента: самоотверженность (забвение собственных интересов) вплоть до самопожертвования (смерти) и забота о благе других людей. Не одного или двух человек, а именно людей, народа или даже народов. Побудительной силой подвига является любовь. Любовь к женщине, как минимум, любовь к отечеству, как правило, и как максимум – любовь к людям» (Владимир Солоухин)
17.3. Удивительный вечер был в субботу. Всё закопошилось, зашевелилось. Белят бордюры и деревья, окапывают, что только можно. Вешают скворечники, орут скворцы, едва уловимо доносится запах дыма – в пойме Преголи горит камыш. Курилка наполнена ребятами и музыкой, рядом орет транзистор. Хорошо становится, когда подумаешь, что впереди еще половина весны и лето.
9.4. Сегодня у нас подрывное дело, 6 часов. Подрываем железобетонный мост. По нему то и дело проносятся роскошные грузовики и сияющие блеском лимузины. Идут и прохожие, недоуменно перегибаясь через перила. Я назначен начальником полевого расходного склада. Под моим началом 16 ящиков ВВ, то бишь кирпичей, дымовые шашки, ракеты, взрывпакеты, ЗТП, электродетонаторы. За последними ездили с ротным на склад. А склад – это суровый и грозный, почти незаметный сверху форт. Ранее мне не приходилось бывать внутри. Видно, что все делалось немцами фундаментально и на века. Все толстое, прочное, от старости обомшевшее, от сырости потемневшее. Красный кирпич, внутри сводчатые потолки, закоулки, лабиринты коридоров, ходов, лазов. Тянет подземельем. Везде господствует камень и тусклый электрический свет, железные двери. Вокруг этой цитадели обводной канал, заполненный водой. Лед еще не растаял и глубины не видно. Подъемные мосты. Пахнет таинственностью... и весной от прелых листьев, канала, гомона птичьего, лая собачьего... Вот и сейчас, вижу отсюда, подполковник Каверин построил взвод под мостом. Толкует насчет опор, как всегда его голос скрипуч и сух. Заполняют донесение. Вроде бы дело серьезное, а все равно все слушают в пол-уха. Мешает солнце, его длинные лучи так приятно пригревают. Вот и вертятся в строю, подставляя свои части тела лучам, а кто-то пытается увидеть свое отражение в зеркале воды. Вот ухают взрывпакеты, взлетают фонтаны воды. Майор Дубинин вздумал приблизить учебную обстановку к боевой. Это «противник» ведет интенсивный обстрел. Сидеть здесь хорошо. Меня не трогают.
11.3. Однажды Даль рассмешил Крылова побасенкой – не всегда, и не все можно определить наощупь. Слепой спросил у зрячего: – «Где был?» – «В гостях у кума». «Что ел?» – «Кашу с молоком». – «Что такое молоко, какое оно бывает?» – «Сладкое и белое». – «Да какое же белое?» – «Да, белое, ровно гусь». – «А гусь, что такое? Какой он бывает?». – «А вот такой», – Даль согнул руку левую клюкой и представил из нее гуся, затем согнул правую руку и тоже показал гуся. Слепой ощупал руку своего товарища и сказал: – «А, теперь я знаю, какое бывает молоко».
1.5. А Волощенко, что устроил! Опечатал все, все, куда можно печать поставить, все служебные помещения, даже мансарду. Перед тем, как выйти из роты – надо персонально испросить разрешение и объяснить куда идешь и зачем, записаться у дежурного. Построений уйма, считает и считает... Зачем? Чтобы исключить возможность самоволки, выпивки. Мне смешно слушать его разглагольствования, хотя окажись я на его месте, кто знает?
4.5. Вчера рота была дежурной. Часть ребят в карауле. А так в нарядах в клубе и корпусах, на КПП, в патруле. Попробуй, уследи. Даже Волощенко оказался бессилен... Юрка Орлов– на «губе», попал еще вчера вечером, а сегодня уже полдень. Насколько я понял, виной всему крепкий ром и полная потеря самоконтроля. Говорят, лез в драку, бегал. В списках он значился как наряд по корпусам… Собрал рекомендации для вступления в партию. Начали строиться на проверку – нет патрулей. Пошли искать. Не нашли... С остановки доносится разухабистая мелодия. Это дожидаются автобуса, что должен идти в город в половине первого ночи...
9.5. В наряде по роте – пол-второго ночи. Сегодня Ильин дежурный по кухне. Юра Орлов притащил 2 ломтя отварного мяса по 0,5 кг (мы съели его без соли), масло, сахар, хлеб, кисель... Чайник есть, кисель развести... Теперь нам и сам черт не страшен. Пришел майор Кириченко после отпуска, ходит и скрипит зубами. Голована не было. Из 25 человек – 11 разбежались под разными предлогами (санчасть, наряд, к увольнению готовиться...). Меня разбудили дикие вопли в канцелярии: «А-а-а! Ты виноват, ты не хрена не сделал, нет тебе прощения!» Это офицеры между собой, пусть поорут... Надо быть осторожнее, так можно и под горячую руку попасть со своей комсомольской работой... Толик Сытько, вон, в самоволку сбегал, потом от офицеров (Волощенко и Гончарука) удрал. А срок-то кандидатский закончился... Замполит рекомендацию хочет забрать...
19.5. Сегодня делали какие-то уколы под лопатку. Прибытковский не дался. Кирюха тут же размахнулся и приклеил 5 суток ареста за попытку невыполнения приказа. Вот дикарство!
20.5. Вчера приходим с занятий, и что же? В роте, оказывается, здорово поработали комбат, замполит и командир роты наш. После обеда построили роту на мансарде с фуражками и хромачами. И пошло-поехало… на час, если не больше. Суть – начинается новая политика, которая направлена на то, чтобы взять нас в самые-самые «ежовые» рукавицы. Сапоги поглажены – за это лишить А. Масленчева 10 суток отпуска, Г. Пятакова, Обухова и др. – 15 суток отпуска. Нашли фотоаппарат в чемодане... Ну и что? А он должен быть у каптера, вот что! По 5 нарядов на службу всем! Нашли транзистор в чемодане – отослать домой! 5 нарядов на службу! Майор прохаживается с самым суровым лицом перед нами. Нет, не могу представить себя на его месте... Чей чемодан? Молчание. Чей чемодан? Нет ответа. И пошел топтать ногами. Ну, ясное дело – все давятся смехом. Как, впрочем, и над каждым очередным экспонатом. Рубашки офицерские – порвать здесь же. У меня оказался чемодан закрытым на замок, чего тоже нельзя делать… За нарушение Казьмина наказать старшине своей властью! Это еще хорошо. Ну, а этот чудило меня уже сегодня засунул в наряд по кухне. Опять же – старшим рабочим. А сегодня концерт артистов Целиноградской эстрады, танцы, суббота... Вот так напасть! Чем ближе к выпуску, тем крепче закручивают гайки!
24.10. Есть дни, когда все оттаивает, в воздухе что-то звенящее, духота отступает, откуда-то идут живительные лучи. Всюду улыбки, смех, шутки... Обычно в такие дни неприятности, даже крупные, уходят на второй план, мир полон хороших людей. Кажется, что иначе не было и не будет, что мир вокруг меня всегда такой – умный, добрый, предупредительный. В дни спокойной, деловой будничности ничто не может нарушить привычных ритмов службы, работы, еды, сна, встреч, развлечений. Автоматически дни проскакивают незаметной чередой. Но вот мрак, слякоть на улицах, на лицах угрюмое отчуждение... Все надоело – уволюсь, напьюсь, наделаю глупостей...
31.10. По-прежнему неистовствует ураган. На море 12-балльный шторм. Сегодня 6 часов инженерных заграждений. Тема интересная, будут минировать дороги! Но что поделаешь? Денег нет. Надоело жить так, без денег. Сотворить какую-либо аферу? Да и продать-то нечего. Ну ладно, до подъёма час. Пойду приберу на мансарде… Вот наряд и прошёл. При новом командире роты оно спокойнее. Только что заклеили последний конверт. Бюро ВЛКСМ роты решило поздравить всех родителей курсантов. А по 6 человек от взвода – благодарственные письма. Я старался выбрать самых хороших ребят: Мойшу (Парамонова), Ляша (Ляшенко), Фантона, Ахмета...
2.11. Сегодня принимал присягу первый курс. Наш взвод знаменный. Сухо, холодно, ветер..., плац. Выстроились кадеты поротно. Парадные офицерские шинели…, столы. Владимиров – знаменосец! Ветер рвет полотнище и отрывает Вовочку от земли. Оркестр, генерал говорит. От родителей, от старшекурсников, от молодых... Гимн! …«К торжественному маршу!», печатают шаг роты. Мы срываем чуть ли не аплодисменты. Замыкаем, идем с автоматами на грудь. Нога взлетает сама собой и впечатывается в асфальт. «Равнение на трибуну!» И опять же потом рота спела лучше всех. Праздничный обед. После обеда меня связал сон. До ужина. Вечером ко мне должны были приехать. Быстро собираюсь – до пояса холодной водой, побриться, сапоги – до блеска, зубы почистить, шинель потрепать, поужинать, сбегать в магазин... Беру «поросенка с орехами в шоколаде», шоколад, сигареты. И только-только успеваю на КПП. Восемь!
3.11. Весь день идет дождь. Сейчас уже скоро ужин, а по-прежнему льет. Как метеоры носятся кадеты между учебными корпусами. Того и гляди покатит ветер по лужам. Как неуютно, как тоскливо под таким небом... А у ребят полевые занятия, мокнут карты, коробом стоят плащ-накидки. Дождь! Неприятно отсырело х/б. Просто некуда деться. После обеда ротное партийное отчетно-выборное собрание. Голован читает доклад минут 40… Хвалит меня, вообще всех понемножку. А ругает тоже одних, у кого «двойки и тройки». Тайным голосованием выбирали бюро, я вычеркнул Виктора Яковлева!
19.11. Наконец-то я дошел до ручки. Вот жизнь пошла! Некогда присесть! Сейчас сижу в читальном зале, какое-то заседание библиотечного совета. Под звон скрещиваемых мнений попытаюсь восстановить события прошедших нескольких дней. Итак, суббота. До обеда занимался с преподавателем проектированием мостов. Мой проект пока на месте. Опять дотяну до последней минуты. От караула меня и еще 4 боксеров освободили и уволили на сутки. Цель – сгонять вес перед соревнованиями. Давно я уже не чувствовал себя так хорошо. В субботу Вадик Сухарев пригласил меня на свой день рождения – 22 года! Я прихватил вишневую наливку. Ну, что? Было неплохо. Родители, Александров Вовка из высшей мореходки, Лариса, Вадик, я… Стол – прелесть! Торт – чудо! На автобус я опоздал, такси никак не поймать. Тепло, над городом висит туман, мерцают звезды, скользят трамваи, разводят мосты. Я иду пешком в училище. Хорошо! Только возле улицы Айвазовского ловлю такси. Три часа ночи. Понедельник – день тяжелый, говорят. У нас начинается пора полевых выходов. Сегодня тактико-специальная подготовка. «Наступление полка и его инженерное обеспечение». Но на местности. Начинаем занятие с обстоятельных и долгих разговоров… Что, как, с чем, кто наступает, на кого, какова организация, усиление, обстановка! Задача, решение, приказ... Зил-130 рвет воздух, наматывая дорогу на колеса. Стоп! К машине! И по элементам, здесь это и вот так, а здесь вот это и так. Видно все далеко, поля, леса, перелески, деревеньки... На ветру холодно, курсанты согреваются, стуча каблуками, шевелится строй. Здесь танки, здесь саперы, здесь мост взорван, здесь ядерный фугас... Снова мелькают столбы... И так до обеда. Останавливаемся перед рубежом атаки. Хватит на сегодня! На колючих и голых кустах – ягоды терна, боярышника, шиповника. Набиваю рот этой дикой вкуснятиной. После обеда едем снова в город. Снова вес гонять! Все закрыто? Чего делать? Мы с Юркой Грассом удобно устраиваемся – алжирское, шпик, сыр, хлеб. Как же без ужина. В пять часов уже темнота. Вторник. Сегодня тоже терпимо с погодой. Везет же 1 взводу. Инженерное обеспечение наступления. Уезжаем далеко. По карте смотрю, за 40-50 км. Автострада Кенигсберг – Берлин, Берлинское шоссе... Подтверждаются слухи о педантичности, аккуратности, добросовестности немцев. «Рвутся удлиненные заряды, проделаны проходы, развивается наступление, прорвана оборона первого эшелона противника», резервы, минные поля, обходы,…, а по шоссе мчатся машины. Интересно, что думают люди в этих машинах о нас, стоящих вдоль дороги, на насыпи, с планшетами в руках? Подозревают ли, какие события здесь разворачиваются? Доезжаем до Чертова моста. Ну и место! За мостом, на той стороне, виднеется уже пограничный знак. Пограничная зона. Недалеко Эльблонг. Дикая, первобытная красота вокруг. Безлюдье. Стоит огромный длинный мост на ногах-колоннах. И маленький ручей бежит по дну ущелья. На обратном пути устраиваем в кузове невообразимую кутерьму. Завожу эту бучу я. Весело. В такой тесноте, среди скамеек начинается общая свалка. Трещат фанерные планшеты, летят хлястики, шапки и пуговицы. Сколько энергии! Как бы машину не опрокинуть! Едва выбираюсь из-под скамьи. Теперь и без меня там хватает. Так до самого училища. Не трогаем лишь женатиков.
10.12. По-прежнему не перестаю удивляться, особенно по вечерам. Звезды ярко сияют, холодные, голубые. Еле ощутимый ветерок заставляет звенеть колокольчиками сверкающие в ярком свете прожектора веточки деревьев. А днем в улицах-просеках нашего городка среди снега – туман, не верится, в такой-то мороз! В солнечном свете верхушки берез словно сусальным золотом покрыты. После обеда я вытащил весь взвод, и мы фотографировались среди этого великолепия.
1970 10.2. Прошел месяц. Впечатлений много. Стажировка! Ну, не повезло, пришлось нам с Ю. Грассом выехать из Гродно в Борисово с нашим батальоном. Жил в лесу, в палатках. Жизнь армейская, лагерная..., новые люди, офицеры, солдаты, новые порядки... Взвод инженерных конструкций. КРАЗы, МАЗы, автокраны, морозы, сосны, мерзлая земля. Дымящиеся на морозе борщ и каша. Романтика! Месяц спал, не раздеваясь. Делянка. Валка леса, обрубка сучьев, кряжёвка, трелевка, распиловка, транспортировка. Я первое время присматривался, потом и это бросил. Элементарно. Огромный полигон, ревущие и ухающие по ночам танки. Ни одной пташки в этом заповедном лесу. Снега по пояс. Снежный лес в солнечных лучах, мертвая тишина, дым из наших труб клубится в лесной чаще. Техника в ужасном состоянии. Работы непочатый край и постоянные авралы! Возвращался со стажировки, и в поезде меня нашли ребята, это команда Юры Орлова из Уши. Даже самогон из этой деревни взяли в качестве большого сувенира! 30 декабря я уже был в училище, а 31 уехало в отпуск сразу 18 человек. Наши «должники» сидели до 5 января. Последним уехал в свой Новгород Мокушка (Виктор Малов), сидел из-за мостов. Я ротному сразу же сказал, что останусь в Калининграде. Ну и Кипа не захотел ехать в свой Нальчик. Каптенармус, Кипа и я, дверь на цепь с замком, а сами в окно через Ленкомнату в роту. Пропадал у Вадика, потом он уехал в Ригу. Гостеприимная семья! Да по городу – в театре, в ДКР на танцы. 6 января было сразу три свадьбы во взводе – Юрка Орлов, Володя Венин и Виктор Яковлев. Приглашен был к троим – ни к одному не ходил. Неудобно, денег нет, в форме можно показаться смешным. Еще прибавилось у нас женатиков.
13.2. Пообедали в училище и дернули с Вовкой Кипой в город. Кружится снег, злой ветер метет дороги. Заходим к Вадику – он ещё в Риге. Поболтали с его сестрой, потом потолкались в «Маяке», поглазели на симпатичных продавщиц. Взяли билеты на 17.00 в «Новости дня». Посмотрели документальный фильм «История третьего рейха». Гитлер и гитлеризм, история... Еще раз пошли смотреть «Каждый вечер в одиннадцать», мои ощущения от фильма, как и после «Гранатового браслета».
16.2. Вот так, каникулы позади! Вчера весь день возвращались ребята. Сабантуй полный, как всегда! Юрка Перерва успел уже заступить дежурным по роте. Встречает народ у входа со стаканом в руке. Ого! Толик Пластов привез жареную оленину... Встретил Эрика (Эрвина Фогеля)... Он только из Москвы, трещит без умолку: «Националь» – о!, женщины – о!, жизнь – о!... Рассказы, смех, воспоминания, все засыпают поздно. Сегодня в городе заехал к Валерке Арютову. У него ребята из 2 роты. Только из Минска, только с самолета. Могилат что-то вспоминает... У театра встречаю Виктора Шитикова– «Так рано из Таллина?» В городе весело, весь день валил густой снег, над проспектом гремит музыка, кружится каток...
18.2. После обеда общее училищное партсобрание. Повестка дня знакомая, на стажировке слушал. Вместо собрания иду в библиотеку готовить доклад по научному коммунизму к субботе «Борьба КПСС за сплоченность коммунистического движения на современном этапе». Это до ужина. До отбоя читал роман «Висрамиани», повествующий о самом прекрасном и самом человечном чувстве – любви Вис и Рамина, версия средневекового персидского романа.
26.2. Вон Ара (Валера Арютов) подсчитал – «до выпуска осталось 148 дней». Вчера с меня сняли мерку на обмундирование и снаряжение.
1.3. В воскресенье подъем был где-то в половине девятого (Яковлев в увольнении). После завтрака послушали «С добрым утром!», потом лыжи готовили и в 12.00 – «На старт!», лыжный кросс на 10 км в честь подвига А. Матросова.
8.3. Вчера мы были на «Огоньке» на ликёроводочном... Голован откопал автобус, и мы чинно прикатили. Нас ждали накрытые столики, музыка и девушки. Полумрак, кофе, смех, солидное и представительное жюри. Соревнуемся – левая и правая сторона, конкурс на лучший столик, улыбку, шутку, танец, номер... Мы совсем не готовились, но не подкачали. Витек Панькин взял в руки аккордеон, спели «Одиннадцатый маршрут», «Маруся, раз-два-три!» и дальше. Потом Серега Донауров сплясал. Да еще как! А «Цыганочку» вышли все плясать. За активность тоже идут очки! Аплодисменты, танцы, шейк, вальс. Леня Гайчукотличился при выборе мисс «Огонек».
15.3. Практика. Уезжали мы из Калининграда поздно, в 23.30. И были провожатые рядом с женатиками, с Фантоном, с Ахмедом – это от «Огонька». За окном поезда еще зима: Вильнюс, Минск, Орша, Смоленск, Вязьма, Бородино, Можайск, Москва! Там с Павелецкого вокзала с приключениями в Тамбов на практику. Фантон, Слава Луппо, Леня Красовский и Васильев не успели сесть в вагон и остались в Москве на следующий поезд.
7.4. После обеда нас возили в город, в ателье на примерку. Я примерял оба кителя на «живых» нитках пока. На складе рябит в глазах от множества лейтенантских звездочек… Провозились до вечера. А там физо… В личное время смотрели по ТВ хронику «Штурм Кёнигсберга» (город отмечает 25-летие со дня штурма). Всякий раз картины минувшей войны рисуют в воображении картины будущей…
11.4. После обеда комсомольское собрание батальона «По-ленински работать, учиться и жить». Начальник училища и начальник политотдела оказали нам честь. Замполит батальона в докладе нашу роту разнес в щепки. Наше 11 у.о. упомянул третьим, зато 31 у.о. – это да! Вручили медали, у нас во взводе – старшине, Ильину и Фантону.
26.5. Лагерный сбор закончился учениями. По обстановке дивизия наступает, наш оисб обеспечивает наступление. Мы действуем в инженерно-разведывательном дозоре, командовали преподаватели, отбой нас застал на р. Лава за 40 км от лагеря, разбор учения, обратный марш, пыль, тряска. 3 отделение действовало на другом маршруте. Те вообще застряли в лесах. Остался месяц до экзаменов...
3.6. Смотрю на фотографии в печати – трупы вьетнамцев, пожарища в Камбодже, танки на берегу Иордана, израильские бомбы, сапог полицейского над головой упавшей американской студентки, китайские парашютисты с цитатниками Мао... Что творится в мире! А ведь на этой маленькой земле так много места для добра!
4.6. Очередное партсобрание батальона. Выступают преподаватели и командование, такой горячий интерес... Будто сдаем не мы, а они... Катастрофическое положение с кроссами. Уф! Послушаешь, как собираются распорядиться моим временем – волосы встают дыбом. Юрка Перерва лишен на неделю увольнения – дело о приеме в члены партии отложили. 2 раза в неделю кросс зачетный, 2 раза – по утрам. Сапоги висят пудовой тяжестью, все рвут, словно мустанги.
5.6. Были в увольнении Орлов, Яковлев и я. Подбирали свадебные подарки Виктору Поляницыну, не торгуясь, купили стиральную машину «Тула-6», я выложил сотню рублей; Вадьке – симпатичные квадратные часы, разумеется, с гравировочкой, Альке – янтарное ожерелье. И все это в спешке, мои друзья торопятся вдобавок к своим жёнам, я тоже заметался. Кого пригласить на свадьбу с собой, нужна дама? Идет чемпионат мира по футболу. Разгораются страсти, Пеле-фаворит! По вечерам все прилипают к телевизору.
26.6. Лекции, зачеты, экзамены. Осталось каких-то 29 дней до выпускного. В курилках не прекращаются дебаты – как устроить выпускной, сколько рублей собирать, какое меню, кого пригласить, распределение, комиссия… Наиболее дальнозоркие уже пишут заявки в рестораны на 26-27 июля. В городе-то институтов, училищ, кроме нас хватает. У Валерки Арцыбашева родился сын, 4 600! Многовато что-то...
1.7. Утром на плацу. Председатель госкомиссии поздравил нас с началом государственных экзаменов. Мы крикнули «Ура!» Напротив выстроились подкомиссии. Второй взвод сегодня сдает МИВ. Наконец-то я вошел в своё русло – тянет заниматься, зубрить, сдавать...
8.7. По училищу ходит видимо-невидимо абитуриентов. Смотрят удивленно-настороженными глазами, пытаясь осознать свой выбор, на автомате опустошая магазин и кафе. У нас эта неопределённость позади, теперь другая... На вчерашнем экзамене у нас «срезались» Яковлев и Поляницын. Они шли на «отлично». И Фогель с Парамоновым – на тройки.
12.7. На экзамен я пошел восьмым, и вот передо мной лежит билет... Уф! Пронесло! Здесь выкручусь. Обошлось без дополнительных вопросов. Но взвод сдал плохо. «Срезался» Вадик, переживает! Шульц (Шульга), Сытько и Фогель – отхватили по «трояку», н-да! Приехали ребята поступать из Гродно, оканчивали ту же СШ № 1. Уже который раз по вечерам с Юрой Грассом боксируем допоздна! Главное успеть добраться до такси...
14.7. Калашников замучил расчетами, тут и сопромат, и двигатели, теплотехника, теория механизмов и машин... А все одно – не доходит! За что не схватись, сразу глаза лезут на лоб!
15.7. В классе содом. Разгадывают систему раскладки билетов, какие комплекты. Мокушка выбрал момент и подглядел билетов 6. Везде конспекты, «шпоры». Сегодня 2 взвод сдал последний экзамен. Толик Красовский «срезался» – 4 балла. Жаль парня! Чудесный человек Калашников! Как он болеет за нас, переживает, помогает, чем может. После обеда тренировался на машинодроме. Начали распределять... Ого! Дым коромыслом. Мне предложили домой, в Гродно... Не хочу! Поеду за границу, хотя и не могу сказать, что меня тянет туда.
16.7. Вот и все. Позади моя последняя экзаменационная сессия, мои волнения, тревоги, сомнения. У меня даже радоваться сил нет. Хочется просто поздравить себя с окончанием училища! Повторяется все, как в школе... Тогда у меня была одна 4, сейчас две – по «начерталке» и военным дорогам... Просто я не захотел упираться и пересдавать эти предметы. 23 июля 1966 г. я впервые приехал в этот город, 24 июля 1970 г. – я ухожу отсюда лейтенантом. Сегодня сдавали практические работы – я на МДК-2м, вождение. Фантон так заглубился в грунт, что порвал тяговые цепи на БТМ. Неудачно выступил Лёнечка Красовский, если бы не его дед, генерал-лейтенант, конец биографии пришел бы. После обеда объявление результатов. Итого во взводе 5 отличников: Арютов, Владимиров, Мартьянов, Орлов Юрочка и я. В 3 взводе на «ремонте» срезался еще Гена Ерошенко. У них всего 2 отличника. Благодарим и приглашаем на выпускной Калашникова. Потом начальник политотдела собирает нас на беседу. Поздравляет, напутствует, что делать, как выпуск... Тут всё. «Не надо жечь на кострах конспекты, крепитесь до 24 июля, будут высокопоставленные гости, на руках большие деньги, не теряйте голову, женитесь, до обеда – поработайте на училище, после обеда – в город!» Мы улыбаемся. Собрались всем взводом отметить последний экзамен.
18.7. Стою в наряде по роте. Вчера вернулся в роту часа в 2 ночи... В роте Голован устроил поиски. Неловко перед ребятами. Великам и Лёня Красовский прилично выпили и после проверки смылись снова. И залетели... Вчера страшно рычал комбат... По-че-му не ночевали в роте? Великам должен был ехать в Ленинград, политработником. Отставить! Тут же его в Туркестан, и звонок в Москву. Обоим по 5 суток и под арест. В увольнении было 54 человека, у Кукушева была свадьба, а сегодня у Гурьянова. Перерву посылают во Фрунзе.
19.7. Осталось 5 дней... Вчера, сразу же после обеда, я провёл последнее комсомольское собрание. Оказана честь – пришел комбат Кириченко и Шушков из политотдела. Особенно не волновался, подумаешь доклад прочесть. Я вспоминал только хорошее из жизни нашей организации, не время говорить об упущениях. Кирюха по-отечески напутствовал. Ведь 4 года назад, в этой Ленкомнате нас встречал капитан Кириченко Н.Н.!
20.7. Сегодня была ранжировка. Впереди батальона стоят 5 медалистов (Фантон среди них), потом отличников 3 шеренги. Я в третьей, на правом фланге. А дальше все остальные выпускники рот 1 батальона. Моросит мелкий дождик. Рота ушла косить траву до обеда.
22.7. Полнейший кавардак! Ни дневального не найти, ни дежурного. Увольняются по 60 человек. Во всех уголках Калининграда можно наткнуться на выпускников. Багратионовское училище уже сделало выпуск. В комнате начинают громоздиться чемоданы, все больше пустует коек по ночам. Говорят, уже подписан приказ. Кутерьма с приглашёнными. Нужно 550, а их 610... Переодеваться в форму будем, видно, ночью...
24.7. Выпуск. Бывает так, что идешь по дороге или в лесу и вдруг остановишься, потрясенный, вдруг откроется тебе какая-то забытая красота, что-то милое, почти детское, и поднимется в груди твоей непонятное счастье. Почему-то отступит усталость и защемит в горле. То ли от жалости к себе, то ли от благодарности. И будешь стоять долгие минуты, и глядеть на тихую аллею из оголённых берез или на светящуюся тихим светом волну, или на ветку вербы, качающуюся на ветру. И потом, много лет спустя, когда сердце твое будет в смятении и горе, ты станешь рваться в то место, чтобы снова испытать счастье. Но оно не повторяется и нельзя вернуть раз испытанное. И всю жизнь ты будешь тосковать по этой минуте и помнить её, и с каждым годом она будет казаться все более волшебной и загадочной!
Как все было. Внутри присутствует оживление, подъём, легкость, беззаботность, предчувствие близкого и первого офицерского отпуска. Окончил с отличием, хотя за месяц до экзаменов боялся даже думать об этом. Приезжают жёны, невесты, мамы, папы... У КПП – шевроле и пикапы. Молодежь смотрит завидующими глазами. Приехали и мои родители с сестричкой. До ночи получали форму, тащили, упираясь, тяжёлые мешки. С утра все торжественно, строго, приподнято. Не узнаем друг друга, сколько ахов! Построение, последние нотации. Товарищи офицеры! Все сразу же растеклись, невозможно и трудно собрать вместе. Строй, блеск эполет, стрелки на брюках. Приветливые лица преподавателей. Всё забыто. Плац. Солнце. Оркестр. Всё училище. Идут и идут приглашенные. Сколько их. Там где-то и мои. Вносят знамя. Как защемило в груди! «Шеренги-и – шаго-ом марш!». И барабан. Цветы, музыка, руку жмет генерал-полковник В.К. Харченко, начальник инженерных войск Советской Армии. Все глаза как будто на меня! Привинчиваю ромбик. Блестят объективы, стрекочут кинокамеры. Торжественный марш, церемонии... Выпускной бал! Боже! Гостей и хозяев под 800. Столы, столы, цветы, лица улыбаются, то и дело приветствуют и поздравляют. Вокруг друзья, ребята с которыми я расстаюсь. Тосты, тосты, слова, шум, гам, музыка, преподаватели и офицеры роты… Такси, ночной Кёнигсберг, 2-ой взвод и В. Воробьев в окнах «Балтики», они в этом ресторане... Прощальные слова... Утро. Волокита с деньгами, документами, отпускными. Грандиозные планы. Вокзал и билеты. Училище. В роте уже пусто. Блестят никелем пустые кровати, повсюду следы поспешных сборов. Получаю удостоверение и отпускной. К месту службы прибыть 5 сентября! Сколько дней впереди! Торопимся в «Театральное». Там сегодня собирается в последний раз взвод. Милые ребятишки! Шульга с женой на противоположном конце стола. Я – в роли тамады! Вот же черти. Владимиров искрится, у него и Галка, и Л. Что же, выпьем за нашу дружбу, за ушедшие дни, за удачи и неудачи, за наших девушек, за любовь и дружбу... Шампанское переливается. С эстрады по заказу «Как хорошо быть генералом…», мы хором подхватываем. Я никогда не танцевал так легко и свободно, не кружился с таким упоением. Не могу объяснить... Напротив Алина Сухарева сыплет каверзные вопросы о Туле. Расходимся поздно, уже не ходят автобусы. Ночевал я в пустой роте, до чего же неприятна эта пустота и гулкость. Потом был отъезд, небольшой прощальный ужин с родными у друзей. Туманная река, дождь, последние часы... Вильнюс, тоже дождик. Прошлись по городу... Гродно и мой дом! Угощения, визиты к знакомым и друзьям, родственникам и приятелям. Снова поздравления и восклицательные знаки. Впереди фирменный поезд «Гродно – Москва», Тула и манящая неизвестность!
